Твердят, что счастья долго ждут.
Оно придет сквозь испытанья,
Сомненья, долгие страданья,
И ждать его - тяжелый труд,
Поверьте, люди просто лгут.
Свое я сразу же нашел
И даже бровью не повел.
Раздрызганное сердце, разбрызганное где–то –
как сердце иноверца.
Маршрутами комет
уймись шататься!
Скерцо в подлунном мире этом
ищи для сердца
в топке беззвучных топких лет.
Поутру выйдет юный патологоанатом,
Распорет рыбу неба, держа за плавники.
Немою будет рыба, как глыба… облакатой.
Скользнёт по полу скальпель, зажмёт виски в тиски.
Проснёшься ты на суше. Где вздохом горло сушит,
Раздавленные туши холмов плывут в рассвет.
И отовсюду глушит: «Спасите наши души!
Глаза откройте, уши – нам те, которых нет!»
Скорее мри от страха! –
Не больно, ненадолго...
Столетней черепахой давись волной песка.
Тебя спасёт рубаха, а нет, так – чувство долга,
В себя со слабым ах-ом придёшь, наверняка.
Увидишь сквозь удушье отчаянья погрешность,
Что суша – не безбрежна, у суши есть предел.
Придёт к тебе отвага – безумия, конечно…
Любовь спасёт, но – после....
Без оной – не у дел.
Теперь о самом главном – сноровке рыть колодцы
В песках…
А после долго сидеть и ждать воды.
И вот однажды утром вода в песках проснётся.
Мне налейте до края гранёный стакан…
Я приду к вам, ребята, сквозь рваный туман,
Через ширь расстояний и толщу времён…
Обо мне вам напомнит желтеющий клён,
Проплывающий вдаль караван облаков,
Боль гитарной струны, строки грустных стихов,
Стул пустой за столом и дрожанье свечи,
Голубая звезда в беспросветной ночи…
Я ворвусь в тишину, как просоленный бриз –
Не сочтите за блажь мой внезапный каприз…
Крепко руки пожмём. По-мужски…Со всех сил…
Расскажу, что я делал, что видел, где был…
Будем мы говорить, вспоминать до утра
Под мерцанье луны в ярких бликах костра.
Будто не было этих промчавшихся лет…
Только я весь седой,… да и вас уже нет…
